Алексей Панкин,
член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Алексей Панкин, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
В серии "Жизнь замечательных людей" издательства "Молодая гвардия" вышла биография Александра Зиновьева. Она называется "Прометей отвергнутый". Автор — литературовед Павел Фокин.
Если спросить среднего человека на улице, что он знает об Александре Зиновьеве, ответ будет, скорее всего, такой: это знаменитый советский диссидент, антисталинист и антикоммунист, который c годами превратился в защитника советской власти и коммунистического строя, апологета Сталина и врага Запада.
С точки зрения обывательской логики так оно и есть. И в то же время — ничего не объясняющий набор пустых слов.
Противостояние пустословию и стремление к адекватному описанию общественных и политических реальностей — это есть жизненная линия Зиновьева.
7 сентября на 27-й Международной книжной выставке-ярмарке состоится презентация книги "Прометей отвергнутый", представляющей собой полную биографию этого великого мыслителя.
Чтение его биографии бы посоветовал начать с конца, с биографического календаря, который занимает 17 книжных страниц. Вы можете не поверить, что все это — жизнь одного человека, крестьянского сына из костромской деревушки Пахтино. Его заносило на невероятные мировые высоты и бросало в страшные бездны. Плюс творческие достижения мирового уровня в науке (логика и социология), литературе (проза и поэзия), живописи. Хватило бы на несколько насыщенных человеческих жизней.
Автору книги Павлу Фокину удалось решить огромной сложности задачу: уложить жизнь и творчество в единую канву. Объяснить, почему между Зиновьевым-"сталинистом" и Зиновьевым-"антисталинистом" нет противоречия. Рассказать, чему он радовался, из-за чего страдал и даже как пьянствовал. Воспроизвести дух нескольких эпох, которым Зиновьев был современником — как его собственными словами, так и архивными документами этих эпох и свидетельствами очевидцев.
Но давайте разговор о книге и её герое начнем вот с чего. Книги серии ЖЗЛ не обязаны отвечать злобе дня. Герои — выдающиеся люди, которых уже нет с нами. Биографии пишутся подолгу. Иначе говоря, конкретный срок появления очередного тома на прилавках магазинов, как правило, большого значения не имеет. А вот "Прометей отвергнутый" попал прямиком в текущую информационную повестку дня.
Судите сами: месяца не прошло с тех пор, как СМИ и блогосфера огромным количеством публикаций и передач помянули четверть века августовского путча 1991 года. Политэмигрант Александр Зиновьев отметился в те дни телеграммой в адрес ГКЧП: "Изолируйте Ельцина!".
Сколько бывших советских граждан согласилось бы задним числом с фронтовиком-гвардии капитаном, ученым-обществоведом и писателем, лишенным боевых наград, ученых степеней и научных званий, отщепенцем, одним словом, вышвырнутым из страны за "антисоветскую деятельность"!
На днях в рамках парламентской избирательной кампании Партия народной свободы (ПАРНАС) и "Яблоко" пообещали в случае избрания внести в Думу законопроект о юридической оценке Октябрьской революции и разгона Учредительного собрания. И даже присоединиться к декларации Парламентской ассамблеи Совета Европы, осуждающей преступления коммунистических режимов.
Сразу вспоминается ставшее классическим зиновьевское "Метили в коммунизм", а попали в Россию!". И наши демократы-европеизаторы скукоживаются до своего истинного масштаба пережитков ранних девяностых, погубивших Родину ради того, чтобы свести счеты с покойниками и понравиться иностранцам.
Далее: на слуху информация о том, что Слободан Милошевич посмертно реабилитирован Международным трибуналом по бывшей Югославии за недоказанностью обвинений в причастности к военным преступлениям в Боснии и Герцеговине. НЕДОКАЗАННОСТЬЮ!
При том, что в 1990-е годы трудно было найти сколько-нибудь влиятельное западное СМИ, аналитический центр или политика, не отметившихся приведением неопровержимых доказательств виновности Милошевича в преступлениях против человечества.
В результате Югославия была разбомблена, расчленена на государства-прихвостни НАТО, Милошевич свергнут, арестован и умер в тюрьме.
Вспомним себя, читатель, в те годы — 90-е. Большинству из нас любое слово, шедшее с демократического Запада, казалось истиной в последней инстанции. А Зиновьев увидел в происходящем отработку сценария для России.
Именно тогда он вернулся на Родину после 20 с лишним лет эмиграции, в 2000 году принял участие в работе Международного общественного трибунала по преступлениям НАТО в Югославии и возглавил общественное движение в защиту Милошевича.
Сегодня, когда по тем же технологиям были свергнуты Саддам Хусейн и Муаммар Каддафи, валят Башара Асада и демонизируют российского президента Владимира Путина, а вместе с ним и Россию, остается лишь чесать в затылке и сокрушаться: "А как же мы сами не догадались!"
Вот лишь три злободневных сюжета, где суждения Александра Зиновьева многолетней давности звучат как откровения. Но, уверяю вас, если бы "Прометей отвергнутый" вышел годом раньше или годом позже, мы точно так же нашли бы в книге о человеке, умершем в 2006 году, абсолютно актуальные мысли и так же задумывались: "И как мы сами этого не поняли?"
Почему же все-таки "Прометей отвергнутый"?
Вспомним, что Прометей, чье имя означает "мыслящий прежде", "предвидящий" — персонаж древнегреческой мифологии, титан, бессмертный, похитивший у Зевса огонь и давший его людям. За ослушание верховный бог обрек его на вечные мучения: велел приковать к скале и наслал орла каждый день выклевывать печень.
Подвиг Прометея восславлен в древних мифах, литературе, музыке, изобразительных искусствах и даже мультфильмах.
Зиновьев тоже был "предвидящим". И славой обойден не был. После публикации в 1976 году в Швейцарии "Зияющих высот" его стали называть одним из величайших писателей XX века, он объездил весь мир. Сидеть с ним за одним круглым столом считали за честь крупнейшие западные интеллектуалы, а мировые лидеры искали его советов. Почетные звания, премии и лауреатства. Литература о живом классике. В книге собраны многочисленные свидетельства тому.
Печень его, образно говоря, тоже нещадно расклевывалась — и в сталинские до- и послевоенные времена, и в брежневские годы, когда после выхода "Зияющих высот" на Западе началась травля в СССР.
И в эмиграции, когда уже в горбачевские годы он вопиял в "Катастройке": ничем хорошим это для моей страны, Советского Союза, и моего народа — советских людей — это не кончится. Именно тогда началось отторжение.
Оно стало почти полным в начале 1990-х, когда вслед за "реальным коммунизмом" он с такой же безжалостностью препарировал "западнизм" в социологическом трактате "Запад" и романе "Глобальный человейник".
И уже в современной России, где после его возвращения либералы, определявшие культурную и идеологическую политику страны, его в лучшем случае замалчивали, а то и намекали, что, мол, выжил старик из ума. (Простой пример — при всей страсти нашей прессы к отмечанию важных и неважных, круглых и полукруглых дат 90-летие со дня рождения классика в октябре 2012 года из большой прессы отметили лишь "Комсомольская правда" и "Вести" с Дмитрием Киселевым.)
Собственно говоря, из-за врожденной неспособности жить и мыслить "как надо" и как выгодно, он и называл себя "отщепенцем".
Огонь, который Зиновьев дал людям, — это понимание социальных законов, то есть законов, по которым действуют люди и их объединения в разных исторических обстоятельствах. Прогнозы его так часто сбывались не потому, что на него, как на Кассандру, снисходило некое откровение, а оттого, что он следовал собственной научной методологии.
Если бы вожди позднего СССР не преследовали Зиновьева, а изучали, у нас никогда бы не появилось горбачевское "новое мышление" с его приоритетом общечеловеческих ценностей над всеми остальными и вытекающими из этой абракадабры последствиями.
А если бы Зиновьева преподавали в украинских школах, то постсоветские поколения там наверняка не охватило бы коллективное помешательство на почве стремления в "идеальную" Европу, которой не существует за пределами обывательских представлений и пропагандистских текстов.
Данное Зиновьевым знание о "реальном коммунизме" оказалось востребовано лишь теми, кто решал прикладную задачу устранения альтернативы капитализму и разрушения СССР. И это доставляло ему страдание до конца жизни. Говоря приводимыми в книге словами самого Зиновьева: "То, что я писал о советском строе, — истина. Но если бы я знал, что мои книги будут использованы против моей страны, что в результате будет не разгром просто коммунизма, а разгром России — я бы такие книги писать не стал".
Биографию Александра Зиновьева автор, Павел Фокин, заключает следующими словами: "Василий Розанов, размышляя в "Уединенном" о судьбе Чернышевского, писал: "Конечно, не использовать такую кипучую энергию, как у Чернышевского, для государственного строительства — было преступлением, граничащим со злодеянием". Эту формулировку можно с полным основанием применить и в случае Зиновьева".
Впрочем, появление "Прометея отвергнутого" совпало и еще с одной злобой дня: сменой руководства министерства образования. Как водится, новый министр, Ольга Васильева, была тут же ошельмована либералами-западниками.
Для нелибералов же забрезжила надежда на смену образовательного вектора с подготовки "квалифицированных потребителей" на воспитание мыслящих граждан и патриотов. И тут напоминание о Зиновьеве суть своевременное подспорье — образец храбрости, бескорыстия, умения оставаться самим собой вопреки всем обстоятельствам — русский гений, внесший вклад в мировую культуру. Может быть теперь, наконец, наследие отщепенца будет востребовано в "государственном строительстве"?
.jpg/250px-ElbeDay1945_(NARA_ww2-121).jpg)
