В.Путин нашел замену Д.Рогозину для НАТО

Президент России Владимир Путин подписал указ о назначении Александра Грушко постоянным представителем РФ при Организации Северо-Атлантического договора (НАТО) в Брюсселе. Об этом РБК сообщили в пресс-службе Кремля.

Должность постпреда РФ при НАТО освободилась после того, как прежний представитель Москвы Дмитрий Рогозин в декабре 2011г. был назначен вице-премьером по вопросам оборонно-промышленного комплекса.

Информация о назначении А.Грушко на пост постпреда появилась еще в апреле 2012г. Помимо А.Грушко, на пост претендовали также первый зампред Совета Федерации Александр Торшин, главы сенатских комитетов по международным делам и по обороне и безопасности Михаил Маргелов и Виктор Озеров. По итогам продолжительных консультаций выбор пал на дипломата со стажем.

А.Грушко окончил МГИМО, работает в МИД с 1977г. В середине 1990-х гг. он возглавлял отдел департамента МИД по вопросам безопасности и разоружения, затем руководил делегациями РФ по вопросам военной безопасности и контролю над вооружениями в Вене. В начале 2000-х гг. дипломат занял пост заместителя директора, а в 2002-2005гг. - директора департамента общеевропейского сотрудничества. В 2005г. был назначен на пост заместителя министра иностранных дел.

Незадолго до своего назначения Александр Грушко в эксклюзивном интервью "Голосу России" рассказал о принципе неделимости безопасности, ошибках Запада и НАТО, Афганистане и противоракетной обороне.

- Я думаю, что, если мы говорим обо всей совокупности отношений Россия - НАТО, к ним не применимо определение "враги - друзья". И у России, и у стран НАТО есть понимание, что два таких игрока в сфере безопасности – самое крупное государство в Евразийском регионе и ведущая военно-политическая организация, а надо признать, что это так, – должны поддерживать нормальные отношения, сотрудничать в сфере общих интересов в современных условиях, когда глобализируются не только отношения между государствами, но и вызовы. Это во-первых. А во-вторых, мы все-таки должны признать, что эпоха конфронтации позади. Нет армий, которые стояли друг против друга, оснащенные десятками тысяч единиц вооружений и техники.

Я просто напомню тем, кто уже, может быть, забыл об этом, что многие коммюнике НАТО еще в 80-е годы начинались с оценки вероятности военного столкновения со странами Варшавского договора. Конечно, замыслов таких не было, но тем не менее это свидетельствовало о том, что мы рассматривали друг друга, скорее, сквозь прицелы. После заключения Основополагающего акта Россия - НАТО эти отношения стали развиваться, и за это время прошли гигантский путь. Вместе с тем нельзя ничего идеализировать, поскольку НАТО является крупной военной организацией, которая пока еще не изжила все элементы, связанные с ее изначальным предназначением, а изначальное предназначение мы помним.

Мы должны проявлять бдительность в этих вопросах и внимательно следить за эволюцией военной машины НАТО. Поэтому, я бы сказал, что на сегодняшний день два аспекта имеют особое значение: с одной стороны, мы должны находить общее поле, точки соприкосновения с НАТО, сотрудничать по тем вопросам, где это сотрудничество дает добавленную стоимость. Но одновременно мы должны совместно с НАТО продолжать снимать наслоения холодной войны, укреплять предсказуемость, связи по военной линии, снимать озабоченности в отношении военной деятельности, которую осуществляют страны НАТО, и двигаться в сторону модернизированного партнерства, как об этом договорились на Лисабонском саммите, который состоялся в ноябре 2010 года. И, собственно, такой подход мы последовательно выдерживаем, он проявляется во всех областях сотрудничества, как они были определены в Лисабонском документе.

- У нас действует Совет Россия - НАТО, который был создан для политического диалога, и в рамках этого политического диалога обсуждаются все вопросы, связанные с укреплением евро-атлантической безопасности.

- Повестка дня политических контактов естественным образом сфокусирована на проблемах безопасности. Если говорить о нынешнем этапе отношений Россия - НАТО, то мы основное внимание уделяем общим угрозам и вызовам. Эти общие угрозы и вызовы были определены документом Лисабонского саммита, который называется "Совместный анализ угроз XXI века". В нем зафиксировано, что предметом особого интереса Россия - НАТО должны быть ситуация в Афганистане, проблемы, связанные с распространением оружия массового уничтожения, пиратство, необходимость защиты критически важной инфраструктуры. Одна из наиболее перспективных сфер взаимодействия - это ПРО.

Вместе с тем, разумеется, в рамках политдиалога обсуждаются любые проблемы, которые может поставить другая страна, и мы неоднократно ставили вопросы, связанные с расширением НАТО, осуществлением определенных военных программ НАТО и приближением военной инфраструктуры НАТО к российским рубежам. Все это является предметом внимательного анализа и предметом диалога с нашими партнерами.

- Прежде всего мы рассматриваем деятельность НАТО под углом тех обязательств, которые альянс взял в рамках Основополагающего акта Россия - НАТО. Смысл этих обязательств заключается в том, что НАТО обязалось не приближать военную инфраструктуру к российским рубежам, отказалось от размещения существенных боевых сил на постоянной основе на территории новых членов. К сожалению, мы видим, что идет военное освоение Прибалтийского региона. В частности, на территории Литвы, Латвии, Эстонии появляются военные объекты, натовские самолеты осуществляют военное патрулирование, и мы не можем не учитывать это в военном планировании.

Наша позиция состояла в том, что вместо того, чтобы переносить на территорию этих стран некие натовские стандарты, которые предписывают обеспечивать адекватную защиту, мы могли бы сесть и совместно договориться о том, как, используя совместные инструменты, обеспечить необходимый уровень безопасности и стабильности в этом регионе. К сожалению, диалог по этому вопросу пока не дал результатов и мы, в частности, продолжаем ожидать от НАТО реакции на наше предложение о том, чтобы эти обязательства, которые я упомянул, были кодифицированы в четких военно-политических терминах. Мы свои предложения внесли и надеемся на то, что в конечном счете они будут приняты.

- Во всех документах, в частности в документах НАТО и Совета Россия – НАТО, записан принцип неделимости безопасности. Это означает, что безопасность каждого – это безопасность всех и никто не укрепляет собственную безопасность за счет безопасности других. К сожалению, в реальной жизни мы видим, что эти принципы не всегда соблюдаются. Я уже привел пример, связанный с обязательствами проявлять сдержанность в отношении развертывания боевых сил, но могу экстраполировать эту ситуацию и на другие сферы.

Смысл российских предложений о Договоре о европейской безопасности заключается в том, чтобы создать одинаковый уровень безопасности для всех государств Евро-Атлантического региона независимо от того, являются ли они членами военно-политических союзов или не являются. И мы надеемся, что в конечном счете нам удастся реализовать этот замысел, и тогда Евро-Атлантический регион действительно превратится в регион стабильности и мира, военные инструменты, в том числе в виде организаций, которые родились еще в эпоху конфронтации, будут играть все меньшую и меньшую роль в определении основных параметров такого нового порядка безопасности.

- ОБСЕ задумывалась как организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. К сожалению, в последние годы мы видим, что у государств-участников снижается востребованность в инструментах ОБСЕ. В 80-х годах и даже в начале 90-х ОБСЕ стояла в центре европейской и евро-атлантической политики. Именно в рамках ОБСЕ появились фундаментальные инструменты, укрепляющие военную безопасность, такие как Договор по открытому небу, Договор об обычных вооруженных силах в Европе, целый ряд документов, которые имели прорывной характер в деле устранения последствий холодной войны и наследства конфронтации (я думаю, речь может идти о шести-восьми документах).

На сегодняшний день мы видим, что военное измерение ОБСЕ фактически мертво. Диалог продолжается, но он идет как бы по инерции, крупных инициатив наши партнеры не вносят. И к сожалению, мы наблюдаем полную стагнацию и в сфере обычных вооружений. Поэтому ОБСЕ все больше и больше превращается в некое подобие организации по правам человека и демократии, и это ее естественным образом ослабляет. Потому что, во-первых, на этом поле уже существуют более эффективные организации, в частности Совет Европы, который в отличие от ОБСЕ обладает способностью создания юридических инструментов. А во-вторых, мы просто не договаривались о том, что организация по безопасности и сотрудничеству в Европе не будет заниматься ни безопасностью, ни сотрудничеством. Поэтому ОБСЕ переживает трудные времена.

Тем не менее мы продолжаем инвестировать в эту организацию и надеемся на то, что все-таки ее удельный вес в евро-атлантической, евразийской палитре может быть увеличен. В частности, одно из наиболее перспективных направлений эволюции этой организации - это использование платформы кооперативной безопасности – документа, который был принят на Стамбульском саммите в 1999 году и ориентирует организацию на то, чтобы быть площадкой для диалога между другими организациями, действующими в евро-атлантическом пространстве.

Сила ОБСЕ заключается в том, что она объединяет 56 государств Евразийского региона. Они являются членами других многочисленных организаций, и на платформе ОБСЕ можно думать о том, как строить взаимодействие в более широком контексте, сажать за один стол и НАТО, и ОДКБ, и Европейский союз, и, может быть, ШОС, Совет Европы и действительно двигаться вперед в плане укрепления инструментов безопасности, но не дублируя друг друга, и, самое главное, делать это в гармонии и в соответствии с нашей общей целью.

- Хороший вопрос, который мы постоянно задаем. Вы говорили о политическом диалоге, мы в контактах с нашими партнерами постоянно ставим вопрос о целесообразности и необходимости налаживания системного диалога между НАТО и ОДКБ. Нет никаких препятствий для этого, кроме одного – идеологии. НАТО не хочет признавать другие организации равными себе. Хотя для нас, очевидно, что, если мы говорим об Афганистане, объединение усилий НАТО и ОДКБ дало бы позитивный эффект, потому что ОДБК выполняет важную роль по внешнему периметру Афганистана, в частности в том, что касается парирования угроз, связанных с наркотрафиком. Ежегодно проводится успешная операция "Канал", наблюдателями которой, кстати, являются многие страны - члены НАТО. И это лишь один из таких примеров, где НАТО и ОДКБ могли бы взаимодействовать. Но, к сожалению, воз и ныне там. Хотя недавно Александр Вершбоу, заместитель генерального секретаря альянса, заявил о том, что НАТО не против того, чтобы сотрудничать с ОДКБ по отдельным направлениям. Посмотрим. В любом случае мы будем продолжать добиваться установления системных связей. Исходим из того, что без этого будет очень трудно налаживать взаимодействие даже в сфере общих интересов.

- Это взаимодействие и с отдельными странами НАТО и с самим НАТО. Я бы не разделял эти понятия, потому что в конечном счете мы выполняем одну и ту же работу. Но главное заключается не только в том, что мы взаимодействуем, а в том, что мы взаимодействуем в рамках единого политического замысла. Такое сотрудничество осуществляется полностью в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН, которая обязывает все государства оказывать содействие Международным силам содействия безопасности (МССБ) в Афганистане. И Россия это делает. Что касается конкретных проектов, связанных с взаимодействием по Афганистану, то они очень предметны и эффективны.

Первое, что делает Россия, - предоставляет транзитные возможности. Вы знаете, что с целым рядом государств НАТО у нас заключены соглашения о транзите военного имущества и вооружений. И с НАТО у нас есть договоренность о транзите так называемых нелетальных коммерческих грузов, которые в массовом порядке поступают для нужд МССБ в Афганистане и в последнее время вывозятся оттуда в связи с предстоящим выводом контингента МССБ. Совсем недавно, 25 июня 2012 года, правительство России приняло новое постановление, которое ввело в оборот понятие комбинированного транзита, и теперь этот коммерческий транзит нелетальных грузов может осуществляться несколькими видами транспорта - наземным и воздушным. Вы знаете, что пунктом для такого транзита был определен Ульяновск.

Была очень серьезная дискуссия у нас в стране, и это, кстати, свидетельствует о том, что в отношениях Россия - НАТО нет никаких мелочей и любой вопрос, который стоит на повестке дня Совета Россия – НАТО, является политическим по определению. Разумеется, никакого военного персонала и натовцев там не будет. Это станет еще одним вкладом в общие усилия по стабилизации обстановки в Афганистане.

Второй проект, который имеет большое значение для безопасности, это подготовка офицеров для антинаркотических служб Афганистана, Пакистана и стран Центральной Азии на базе Министерства внутренних дел России. Это - Всероссийский институт повышения квалификации МВД России в Домодедово. В последнее время подключился Северо-Западный институт повышения квалификации ФСКН России в Санкт-Петербурге, и в настоящее время изучаются возможности подготовки кинологов для этих же целей в Ростове-на-Дону. Проект дал возможность подготовить более двух тысяч человек. Это серьезный вклад, мы внимательно следим, как проект осуществляется, и я могу сказать, что те офицеры, которые прошли подготовку в Домодедово, хорошо продвигаются по службе в Афганистане и действительно являются эффективными в плане борьбы с этим общим для России и стран НАТО злом.

Третий проект, который запущен сравнительно недавно, - создание трастового фонда Совета Россия-НАТО по обслуживанию вертолетов МИ-17, МИ-35, которые находятся на вооружении афганской армии. В настоящее время осуществляется подготовка на российской базе афганского наземного технического персонала. Это еще один пример того, что мы вполне можем объединять усилия в работе на афганском направлении.

Мы готовы также прагматично продолжать сотрудничество, исходя из того что оно будет полностью опираться на резолюцию Совета Безопасности ООН. И здесь мы подходим к важному рубежу, потому что в 2014 году упомянутые контингенты МССБ должны быть выведены. Мы исходим из того, что, поскольку они действовали в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН, они должны отчитаться перед СБ ООН. А вот что касается дальнейшего присутствия и МССБ, и сил НАТО, это должно быть предметом отдельного обсуждения в Совете Безопасности.

Еще раз отмечу, все наше сотрудничество на афганском направлении основано именно на соответствующих резолюциях Совета Безопасности ООН, поэтому никакого правового вакуума быть не может. Вместе с тем мы озабочены тем, как будет выглядеть военное международное присутствие после 2014 года, и нас тревожит то, что, по поступающей информации, сейчас создаются базы, на которых могут размещаться чуть ли не десятки тысяч военнослужащих. Все это выходит за рамки необходимости стабилизировать ситуацию в Афганистане, и мы будем продолжать разговор с НАТО на эту тему. Мы исходим из того, что никакого избыточного военного присутствия не должно быть.

Ясно, что там будут инструкторы, которые будут продолжать готовить кадры для афганских сил внутренней безопасности и для армии. Понятно, что инструкторов надо охранять, но это должны быть минимальные силы, опять же связанные с внутренними потребностями Афганистана. Если будут реализованы другие планы, то тогда появится серьезный раздражитель для отношений Россия - НАТО.

- Каждое государство, выстраивая свои отношения с партнерами по военной линии, руководствуется своими интересами. Я напомню, что в рамках ОДКБ есть обязательство воздерживаться от размещения сил без ясно выраженного согласия других государств. Это первое. И второе: в любом случае мы исходим из того, что все обещания, которые давались российское стороне о том, что военное присутствие в этом регионе будет связано только с афганской ситуацией, будут выполнены.

Этот чрезвычайно чувствительный регион не ограничивается измерениями Россия-НАТО или Россия-США.Там масса игроков. Мы исходим из того, что ответственность за поддержание стабильности и безопасности должна лежать прежде всего на самих государствах региона, без какого-либо вмешательства извне. Афганская ситуация регулируется резолюцией Совета Безопасности ООН. Мы выступаем за то, чтобы она и впредь оставалась в правовом поле ООН.

- Ситуация и проста и сложна. Проста в том плане, что в Лисабоне было обговорено, что Россия и НАТО будут сотрудничать в сфере ПРО. Обе стороны признали, что существует опасность перерождения ракетных рисков в ракетные угрозы и СРН может сыграть роль в парировании этих угроз. Россия внесла предложение о создании секторальной системы ПРО. Смысл ее заключался в том, чтобы создать единую систему, которая обеспечивала бы адекватную защиту от ракетных рисков всего евро-атлантического пространства. Наши партнеры исходят из другого. Они считают, что необходимо создать две системы. И установить между ними какой-то интерфейс. Но при этом они говорят, что в том, что касается натовской системы, именно страны НАТО, и прежде всего США, будут определять ее конфигурацию и никакая другая страна не может иметь право вето на определение параметров этой системы. В этом вся загвоздка.

Мы же исходим из противоположного. Коль скоро от нас ожидают готовности к сотрудничеству, мы должны четко понимать, в чем мы сотрудничаем, в создании какой системы. Система, предназначенная для парирования угроз, которые генерируются извне (пространства, не относящегося к Евро-Атлантическому региону), либо это что-то другое. Если эта система будет подрывать стратегическую стабильность и будет способна перехватывать российские ракеты, то тогда сотрудничество бессмысленно.

Поэтому мы считаем, что любые предметные переговоры о конфигурации системы должны начинаться с предоставления гарантий, что она не направлена против российских систем сдерживания, которые являются частью стратегического уравнения, ведь ядерный баланс является гарантом мира и стабильности в течение десятилетий. Причем эти гарантии должны быть выражены не в форме словесных заверений, а в виде военно-политических критериев.

Военные знают, о чем идет речь, а именно – о местах дислокации перехватчиков, радиоэлектронных средств, о скорости головных частей перехватчиков, о количестве таких перехватчиков. Мы готовы к этой работе. Но опять же, для этого необходима готовность США и НАТО предоставить такие юридические гарантии. На сегодняшний день таких гарантий они не предоставляют. Хотя в Чикаго в мае этого года был сделан шаг в правильном направлении. Там было заявлено о том, что система, которую делает НАТО, не будет подрывать стратегический баланс и не предназначена для перехвата российских средств доставки. Но тем не менее вопрос далеко не решен.

Мы готовы к продолжению диалога, исходя из того что без такого четкого понимания "конечного продукта" вступать в предметные переговоры об одном пункте управления или о двух будет просто несерьезно, и мы можем оказаться в той ситуации, которую уже создали страны НАТО несколько лет назад, когда мы начали сотрудничать с альянсом по проекту ПРО ТВД. И такое сотрудничество развивалось достаточно успешно, пока администрация Дж.Буша не выступила с программой создания Третьего позиционного района. Это поставило крест на этих усилиях.

Ситуация проста. Еще раз подчеркну, либо мы делаем что-то вместе, либо партнеры реализуют свой проект без нас, но тогда мы будем внимательно отслеживать эволюцию натовской системы, как она будет интегрироваться с глобальной системой, которую создают США, и на каждом этапе будем принимать те военно-технические меры, которые мы сочтем необходимыми для защиты интересов безопасности России. Российская позиция была изложена президентом Медведевым 23 ноября прошлого года и абсолютно понятна всем нашим партнерам.

- К сожалению, по мановению волшебной палочки нельзя изменить ни сознание, ни реальность. Я думаю, что необходимо двигаться в сторону понижения уровня вооружений, не только ядерных. Кстати, могу сказать, что Запад совершил огромную ошибку, когда остановил процесс контроля над обычными вооружениями в Европе. Вы знаете, что сейчас ситуация сложная. Может быть, это не очень дипломатично, но суть заключается в том, что Договор об обычных вооружениях в Европе, который был подписан в 1990 году и на выполнение которого Россия ввела мораторий, абсолютно не соответствует современным реалиям.

Адаптированный договор, который в 1999 году все-таки давал шансы на то, что мы будем двигаться вперед в этом направлении, под надуманными предлогами не ратифицировался странами НАТО. Отсутствие четких договоренностей в сфере контроля над вооружениями создает неопределенности в плане военного планирования. Потому что любое ответственное военное планирование в любом государстве всегда должно учитывать те потенциалы, которые могут появляться у твоих соседей, которые могут размещаться у твоих рубежей, и было бы просто безответственно эту реальность не воспринимать.

Когда-то О. фон Бисмарк сказал замечательную фразу: "В военном деле надо учитывать не политические намерения, а военные потенциалы". Я думаю, что, конечно, надо учитывать и то и другое. Поэтому соглашусь с политологами, что задача заключается в том, чтобы такое движение в сторону более безопасного мира, в сторону мира без ядерного оружия или с минимальным количеством такого оружия осуществлялось гармонично, при полном понимании и конечной цели, и этапов, которые надо пройти. Россия к этому готова. Кстати говоря, заключение российско-американского Договора о СНВ свидетельствует о том, что именно так и надо двигаться вперед. Его совершенно правильно называют "золотым стандартом". Удалось найти баланс интересов, который, с одной стороны, гарантирует стабильность, а с другой – создает стимул для движения вперед.

- Вопрос философский. Сами натовцы называют свой альянс наиболее успешным в истории человечества. С этим можно спорить. Аргументы будут очень серьезные. Мы видим, что НАТО действительно трансформируется. Но в ходе этой трансформации оно движется не в сторону интеграции в общие усилия международного сообщества по созданию новой коллективной системы безопасности и безопасности на абсолютно новых принципах, а порой превращается в инструмент легитимизации односторонних решений.

Бомбежки Югославии в 1999 году и участие альянса в операции в Ливии показывают, что опасность превращения НАТО в глобального полицейского, который действует за рамками международного права, существует. Этот вопрос в стратегическом плане не решен. Для нас это имеет принципиальнейшее значение. Потому что Россия будет взаимодействовать с НАТО только в рамках правового поля, когда все государства-участники СРН привержены международному праву, уважают прерогативы Совета Безопасности ООН. 

Если же НАТО будет пытаться ставить себя над международным правом, то будет разрушаться сама основа для взаимодействия, что станет постоянным источником недоверия. Это очень серьезная проблема, которую мы обсуждаем и в диалоге с НАТО. Мы очень внимательно следим, в каком направлении продолжится эволюция блока. Там есть разные точки зрения. НАТО – это не гомогенный блок. Есть страны, которые придерживаются более консервативной точки зрения.

Тем не менее мы считаем, что будущее НАТО как действительно структуры, которая может внести вклад в европейскую, евро-атлантическую и евро-азиатскую безопасность, связано со способностью альянса действовать полностью в рамках международного права и уважать интересы других участников Евро-Атлантического региона. Это – ключевые элементы для выстраивания отношений Россия-НАТО.