«Война и мир»: актуальность событий 1812 года, описанных Толстым, по отношению к глобальным событиям настоящего времени
Рекомендуем нашим сторонникам аналитическую статью об уроках противостояния Запада и России политического аналитика, Гилберта Доктороу из Бельгии, постоянного участника заседаний нашего Европейского Русского Форума и клуба София. Оригинал статьи на английском языке можно найти здесь:
Гилберт Доктороу
Международные отношения, русский вопрос
«Война и мир»: актуальность событий 1812 года, описанных Толстым, по отношению к глобальным событиям настоящего времени
«Война и мир» Льва Толстого считается лучшим из когда-либо написанных военных романов.
В пространственном аспекте, на более чем 1,800 страницах этого произведения разворачивается величественная панорама России в период наполеоновских войн, как на поле боя, так и в тылу.
Временами Толстой переносит фокус нашего внимания с общего плана, словно демонстрируемого в замедленной съёмке, на психологические портреты главных героев, показанные крупным планом, также изображаемые в медленном их развитии, а затем – снова возвращается к общему плану.
Со своей «сценографией», уже обрисованной автором, роман «Война и мир» стал источником вдохновения для целого ряда фильмов, горячо любимых зрителями, снятых как на Западе, так и в России. Он предоставил материал для блестящей одноимённой оперы Сергея Прокофьева, показ которой, к радости поклонников оперного искусства, периодически возобновляется в самых больших оперных театрах мира.
Разумеется, драматургия «Войны и мира» тяготеет к выдвижению на передний план эмоциональных, романтических тем, увлекающих читателей, особенно молоденьких девушек. Мы представляем себе первый бал Наташи, её танец с Андреем. Мы видим её в изголовье его кровати, во время его предсмертной агонии, когда он умирает от ран, полученных в Бородинской битве. Мы склонны обойти вниманием и проигнорировать немалую порцию историографических размышлений Толстого на тему: являются ли великие люди, такие, как Наполеон или царь Александр I, движущей силой истории или невольными заложниками народной воли, которой они, по их мнению, правят? (его бой с тенью Шопенгауэра на философском поприще, по вопросу свободы воли и детерминизма).
Толстой вводил в произведение подобные отступления через равные промежутки времени, а затем, на самых последних 75 страницах «Эпилога», «Второй части», он оставил всякую сдержанность и развернулся в полную мощь.
Этот внесюжетный текст, в котором автор вступает в прямой диалог со своими читателями, а не обращается к ним через своих персонажей, настолько смутил профессиональных рецензентов «Войны и мира», когда произведение впервые вышло в свет, в 1869 году, что возникла некоторая неопределенность в отношении того, может ли оно быть квалифицировано по жанру как роман.
Действительно, некоторые издатели предпочли удалить второй «Эпилог» из своих изданий. Тем не менее, более короткими отрывками его историографических размышлений, разбросанными по всему роману, можно насладиться в большинстве изданий. В приложении к данному эссе, я предлагаю пространную цитату из одного такого отступления, чтобы читатель, ознакомившись с текстом Толстого, смог составить представление о его методе рассуждения, который одновременно прост и безжалостен. Вышеупомянутый фрагмент фокусируется в основном на отношении между королями, генералами, министрами и народом. Он в равной степени относится и к Дональду Трампу, в нашем понимании, и к Наполеону или Александру I, в понимании Толстого.
Философские отступления Толстого в «Войне и мире» служат исходным материалом для данного сочинения, потому что они неизбежно наталкивают на проведение параллелей между вторжением Наполеона в Россию в конце весны 1812 года и той психологической, а также стратегической ситуацией в «Старом свете», в которой мы находимся сегодня и которая вполне может оказаться прелюдией к мировой войне. Если пойти ещё дальше, я бы сказал, что Наполеоновское вторжение в Россию, на данный момент, более актуально, чем Холодная война 1.0, не говоря уже о Первой и Второй мировой войне.
В частности, 1812 год, в интерпретации Толстого, поднимает следующие вопросы:
1. Предпосылкой к войне является почти повсеместное принятие логики предстоящей войны не только теми, кто будет вести боевые действия, но также и всеми теми людьми, которые должны поддерживать военные усилия, с гражданских позиций, в сфере производства и логистики. То есть люди сражаются не по принуждению власть предержащих, а потому, что убеждены, что это в их же собственных интересах.
В 1812 году логика воинов, вступивших в ряды наполеоновских войск из благородных побуждений, заключалась в распространении ценностей Французской революции до самых окраин деспотичной Азии. Более приземлённые мотивы живописали несметные богатства, ожидающие победителей. Для солдат и офицеров война означала, что те, кому посчастливится взять Москву, смогут поживиться всем, чем угодно. Для французского императора и его приближённых война подразумевала насаждение континентальной системы, обогатившей Францию за счёт Британии и других европейских государств.
При проведении параллелей с современностью эта тема находит своё отражение в информационной войне, развязанной Соединёнными Штатами, и, в более широком смысле, Западом – против России. Клевета на Путина, очернение России поглотили подавляющее большинство наших политических классов, которые сегодня хладнокровно, может быть, даже с энтузиазмом, рассматривают любой потенциальный военный конфликт с Россией, вне зависимости от непосредственной его причины.
2. Вторжение Наполеона в Россию не было проявлением французской силы, действовавшей из чисто французских амбиций. Толстой называл его «движением европейских народов с запада на восток». Ядро «Великой армии», которую возглавлял Наполеон, состоявшей из 680 000 солдат, составляла императорская гвардия, численностью 20 000 человек, которую он никогда не использовал в боевых действиях против русских, из-за её жизненно важной роли в поддержании его власти. Обычные французские солдаты и офицеры, отправлявшиеся на поле боя сражаться и умирать, представляли собой менее половины всех сил под командованием Наполеона. Они составляли еще меньший процент воинов, погибших во время кампании. Остальная часть армии состояла из добровольцев из мелких немецких земель, расположенных вдоль Рейна, из пруссаков, голландцев, итальянцев, австрийцев и представителей других народов, в частности – из поляков, которые заслуживают особого упоминания, следующего ниже.
При проведении параллелей с современностью, многонациональные силы Европы 1812 года, под предводительством французов, легко превращаются в НАТО, возглавляемое Америкой.
3. Самый большой контингент добровольческих сил, служивших в «Великой армии», готовой вторгнуться в Россию, в 1812 году, представляли поляки, которые влились в её ряды, преследуя геополитические цели по восстановлению границ своей родины на карте Европы, и чтобы доказать свою значимость в качестве защитников Европы. Этому вопросу Толстой уделяет довольно большое внимание не только из-за численности польских войск, которая была очень значительной, около 96,000 человек, но также и ввиду вероятного влияния поляков на весь ход кампании Наполеона, в том числе – на принятие странного решения идти не на Санкт-Петербург, а на древнюю русскую столицу – Москву, где ровно двести лет назад, в беспокойный период, по-русски именуемый «Смутное время», поляки восседали на престоле.
Толстой прилагает особые усилия, чтобы указать на польский фактор, сыгравший свою роль во вторжении, начиная с описания того июньского дня, когда Наполеон стоял на берегу реки Неман, являвшейся западной границей Российской империи, и отдал приказ о вторжении.
Толстой повествует о том, что, пока Наполеон отдыхал, сидя на пне, и просматривал карты, к нему подошел польский улан, крикнул «Виват!» и предложил организовать переправу кавалерийских отрядов через реку, на глазах у императора. Наполеон рассеянно смотрел в другую сторону, в то время как всадники улана предприняли попытку переправы, во время которой более 40 из них утонули. Впоследствии император позаботился о том, чтобы командир, удачно переправившийся на другой берег, получил заслуженную медаль.
Еще одним подтверждением того, что Толстой думал о роли поляков во вторжении, является его замечание о том, что происходило в голове у Наполеона, когда он смотрел через реку, на русский казачий отряд, на другом берегу. По словам Толстого, Наполеон верил в то, что смотрит на азиатские степи!
Хотя Толстой не приписывает эту конкретную экстравагантную идею польским союзникам Наполеона, которые вообще-то находятся рядом с ним, мы отмечаем, что, на тот момент, Наполеон уже примерил форму польского офицера. И примерно день спустя он обустроит свою резиденцию в доме польского дворянина, в Вильно (современный Вильнюс, столица Литвы, в то время ещё польская провинция России), в котором всего несколько недель назад располагался полевой штаб Александра I.
Проецируя всё это на день сегодняшний, мы обнаруживаем, что польские правящие элиты вновь усердно работают, побуждая, подстрекая Европейский Союз и Соединённые Штаты использовать Польшу в качестве щита против России. Понятие «Форт Трампа» идеально согласуется с заискиванием их предков перед Бонапартом.
Наконец, имеются три соображения относительно вторжения 1812 года, которые Толстой снова и снова приводит нам в своих отступлениях. Они заслуживают полного внимания со стороны сегодняшнего руководства в Вашингтоне и Брюсселе.
4. Не оставляйте без внимания пути снабжения!
Сегодня здесь в Бельгии, а также и во Франции, бытует широко распространённое мнение, что Наполеон потерпел поражение в России, спасовав не перед превосходством военного искусства, продемонстрированного врагом, но перед «Генералом Зимой». Даже поверхностное прочтение Толстого указывает на то, что это полнейшая чушь. Отступление французов началось всего лишь через 5 недель после оккупации Москвы, в начале октября, когда до пронизывающей зимней стужи оставалась ещё пара месяцев. Но с того момента, как началось отступление, «Великая армия» стала таять из-за болезней и дезертирства, вызванных нехваткой продовольствия. Общий развал дисциплины, вследствие мародёрства и грабежей, допущенных во время оккупации Москвы, усугубил эту катастрофу.
Провизии недоставало по ряду причин, в том числе из-за крайне неудачных решений, принятых Наполеоном относительно маршрута для отступления, с использованием уже разорённого минского тракта. Но единственная, самая важная, причина заключалась в чрезмерной растянутости войск Наполеона. Что, конечно же, совсем не случайно. Поскольку у русского командира Кутузова имелась последовательная стратегия, заключавшаяся именно в том, чтобы заманивать французов в глубокую провинцию до тех пор, пока их способность к ведению боевых действий не будет подорвана тактикой выжженной земли, со стороны русского населения – от крестьян до знати.
При проецировании той ситуации на сегодняшнюю стратегическую конфронтацию с Россией, идея о том, что НАТО защищает Прибалтику или ведёт войну на границах России, в целом столь же глупа, как и кампания, затеянная Наполеоном. Соединённые Штаты просто-напросто находятся слишком далеко для того, чтобы эффективно реагировать на боевые действия со стороны России, сражающейся на своей территории, даже с учётом передового базирования американских мобилизационных ресурсов или ротации сил НАТО на востоке.
5. Остерегайтесь «асимметричных» ответов на ваше военное превосходство
Толстой уделяет большое внимание нерегулярным российским силам, действующим почти независимо от Царской армии, действия которых привели к опустошительному эффекту для Наполеона, во время его длительного отступления из Москвы. Они состояли из казачьих отрядов, из вооружённых сил местных зажиточных помещиков и крестьян, совершавших внезапные нападения на разрозненные отряды под предводительством французов, и, на что намекает Толстой, пленных они предпочитали не брать. Они привнесли в игру, со стороны России, огромную тактическую гибкость и героическую инициативу, не зависящую от субординации, являвшейся предметом вечных ожесточённых споров, демонстрируемых нам Толстым во всех подробностях – между «диванными» придворными генералами и полевыми
командирами, между чисто русскими офицерами и офицерами иностранного происхождения. Все вышеупомянутые «ассиметричные» боевые действия заставляют усомниться в правильности мнения Наполеона, и нашего собственного представления о войне 1812 года, как о противостоянии военных сил «Старого порядка» с военными силами революционной Франции. Точно так же Наполеон был озадачен и неспособен ответить на отказ русского царя поднять белый флаг и начать мирные переговоры после захвата Москвы, исторической столицы его страны. Подобное упорство не в правилах сегодняшней международной игры.
При проецировании на день сегодняшний мы вынуждены со всей серьёзностью отнестись к заявлениям президента Путина о создании недорогих и смертоносных систем асимметричного оружия, которые могут преодолеть и победить огромные инвестиции Америки в глобальную ракетную сеть, созданную для сдерживания России, и, возможно, способных нанести упреждающий ядерный удар.
6. Исход сражений и самой войны непредсказуем
В своём повествовании о сражениях между воюющими силами, принимающими участие в кампании 1812 года, Толстой неоднократно указывает нам на то, что соотношение сил, выраженное в людских ресурсах и материальных средствах соответствующих сторон, являлось всего лишь одним из факторов достижения успеха, сколь бы важным он ни был. Это преимущество могло быть нивелировано большей решимостью и боевым духом формально более слабой стороны. Оно могло быть попрано волевым решением какого-нибудь унтер-офицера на передовой, с криком «Урраа!» увлекающего отряд за собой в атаку, или усугублено произвольным решением какого-нибудь другого офицера, обращающего людей в беспорядочное бегство криком «Мы пропали!». Ни при одном другом манёвре боевой дух не имеет такого значения, как при отступлении, проходившем в соответствии с планом русского командования.
Готовность к самопожертвованию ради спасения отечества была отличительной чертой русских людей, и в 1812 году, и позже, во время Второй мировой войны. С чисто военной точки зрения, Бородинское сражение завершилось поражением русской стороны, которая понесла более сокрушительные потери, нежели «Великая армия» Наполеона. Однако это была моральная победа, потому что, в отличие от всех европейских армий, с которыми Наполеон сражался до сих пор, только русские войска, понеся ужасные потери под артиллерийским обстрелом, тем не менее, отстояли занимаемые позиции и организованно отступили лишь по окончании сражения. Перед французами теперь лежал прямой путь на Москву, но русская армия не была сломлена и выжидала, чтобы обратить войска Наполеона в бегство, после того, как они ослабеют из-за потери дисциплины и дезертирства, во время пребывания в Москве.
При проецировании этого послания на день сегодняшний, у нас есть все основания для того, чтобы серьёзно отнестись к волеизъявлению современной России, намеренной отстоять свою территорию любой ценой. В более широком смысле, нам стоит проявить побольше уважения к поборнику сдержанности, обладающему военным опытом, который оправдывает подобное уважение. В нескольких своих книгах Андрей Бацевич, подобно Толстому, неоднократно утверждал, что в войне нет определённости и что поэтому, если есть выбор, войн нужно избегать.
.jpg/250px-ElbeDay1945_(NARA_ww2-121).jpg)
