Путин и Обама — политические близнецы

С большим интересом наблюдаю за протекающими на наших глазах (без прикрас) судьбоносными дискуссиями по бюджетной политике в США. Две политические партии защищают два принципиально разных подхода. Республиканцы говорят о том, что  поддерживаемые за счет Medicaid и Medicare, для которых бюджетные деньги гораздо привлекательнее разговоров о нематериальных принципах и ценностях, вокруг которых строят свои программы республиканские кандидаты.

Интересно обратить внимание и на то, что «коалиции большинства», выстроенные этими двумя политиками, в ближайшие годы и даже десятилетия количественно будут расти быстрее, чем электорат в целом, это делает крайне сложной борьбу с ними (или их наследниками) на следующих выборах.

Во-вторых, удивительная гибкость в общении с электоратом для выстраивания большинства чудным образом сочетается у них обоих с политической негибкостью, когда речь заходит о соглашениях или переговорах с политической оппозицией. Конечно, существует дистанция огромного размера между Путиным, для которого может существовать только «оппозиция его величества», а не «оппозиция его величеству» (к последней он испытывает «такую неприязнь, что, прямо, кушать не могу», и на борьбу с ней он бросает все силы государственной машины), и Обамой, для которого наличие политических оппонентов в лице республиканцев является само собой разумеющимся, как восход и заход солнца. При этом как Путин готов ломать любую оппозицию через колено, лишая права на справедливость и равенство и своего друга Миронова, и лояльно-преданного Жириновского, так и Обама, получив одновременно со своей первой победой в 2008-м демократическое большинство в конгрессе, горячо поддержал принцип «F…ck them all!», провозглашенный главой его администрации.

Однако уже через два года Обама лишился поддержки большинства в палате представителей и вынужден был не только пойти на политический диалог с конгрессом, но и отдать первую скрипку в этом диалоге своему вице-президенту Джо Байдену, который не только имеет колоссальный опыт политических компромиссов, но и признается американскими политиками как один из наиболее искусных мастеров политического диалога. А вот политическим позициям Владимира Путина ничего не угрожает — ведь их стабильность обеспечивается не политическим диалогом, а председателем Центризбиркома, председателями Верховного и Конституционного судов и генеральным прокурором, которых, как известно, он всегда может сменить по мановению руки и которые по этой самой причине всегда готовы к компромиссу с совестью на путинских условиях.

В-третьих, и Путин, и Обама, похоже, не понимают и, что хуже, игнорируют интересы бизнеса. Я уже говорил выше о поражении демократов на выборах в палату представителей в 2010-м. Так вот, судя по книге Вудворда, это в значительной мере стало следствием того, что Обама и его администрация категорически отказывались прислушиваться к просьбам и рекомендациям бизнесменов относительно готовившихся решений, подменяя содержательный диалог большим количеством коротких, но бессодержательных встреч и телефонных звонков, что в результате вылилось в гораздо более ощутимые финансовые вливания бизнеса в предвыборные кампании республиканцев. Потеряв большинство в палате представителей, Обама стал активно консультироваться с бизнесменами по поводу иммиграционной реформы — главной реформы своего второго срока, возможно, он понял свою ошибку и сделал выводы. Но отношение американского бизнеса к нему пока остается прохладным.

Конечно, в современной России такое — откровенная поддержка бизнесом оппозиции и отказ правящей партии в финансовой поддержке, прохладные отношения с Путиным — невозможно представить. Но то, что Путину стоны российского бизнеса (и о ставках страховых взносов, и о рэкете силовиков, и о повсеместной коррупции, и о бессмысленном бюрократическом давлении на бизнес с помощью инструкций, проверок, регламентов, и т. д.) так же «по барабану», как и Обаме, — это факт. Да, Путин готов (как, впрочем, и Обама) ездить по городам и весям, открывая прокатные станы и запуская сборочные линии (как будто это он их построил), но единственные бизнесмены, интересы которых ему понятны и близки и которые (интересы) он будет защищать, похоже, до конца своего нахождения на вершине вертикали, — это интересы членов кооператива «Озеро», чиновников-коррупционеров и силовиков-рэкетиров (потому что и коррупция, и рэкет давно стали в России бизнесом).

Только не спрашивайте, почему при такой похожести в принципах политического поведения Путин и Обама столь не похожи друг на друга в проводимой политике. Ответ прост и лежит на поверхности: в Америке действует созданная когда-то система сдержек и противовесов, прочность которой гарантируется свободой слова и тщательно оберегается государством; в России же заложенная в Конституции вообще-то аналогичная система сдержек и противовесов была разрушена Владимиром Путиным, а судебная система не нашла в себе сил (мужества, желания) этому противостоять. Одним словом, работающие институты государства являются залогом его устойчивости. И именно поэтому их придется рано или поздно создавать. Возможно, это захочет сделать Владимир Путин. И тогда он войдет в историю. А если не захочет, то это сделает кто-то другой. И тот, другой, войдет в историю.

P. S. А мои личные симпатии в бюджетной дискуссии скорее лежат на стороне республиканцев: я хорошо помню, чем в 1998 г. Россия заплатила за отсутствие бюджетной дисциплины, и понимаю, что то же самое лежало в основе экономического коллапса 2008-2010 гг. Исландия, Ирландия, Греция, Португалия, Испания, Кипр. Но если у перечисленных стран были внешние подпорки (в лице МВФ или Евросоюза), которые хотя и не предотвратили кризисы, но зато потом помогли их разрулить (кому советами, кому деньгами, кому и тем и другим), то у США таких подпорок нет и быть не может. Если бюджетный кризис в США будет развиваться по российско-греческо-испанскому сценарию, то… мало не покажется никому.